«Разрывы поколений, а не преемственность» — наш основатель о русской фантастике для онлайн-книжного Лабиринт

Наш основатель и главный редактор Глеб Гусаков рассказал крупнейшему в России онлайн-книжному, Лабиринту о будущем, о том, чем отличается научная фантастика от подделки под фантастику — и, наконец, полезны или вредны литературные конкурсы.

Оригинал публикации: https://www.labirint.ru/news/6923/

Лабиринт: Вы являетесь одним из идеологов возрождения отечественной научной фантастики. Что же такое, по-вашему, современная НФ? Какими “родовыми признаками” она обладает?

Г.Г.: Пара слов о термине “НФ-возрождение”. Почему-то он был воспринят многими как желание реанимировать старую советскую НФ, что невозможно и ненужно. Хотя задача ставилась – вывести отечественную НФ на новый качественный уровень, а термин “возрождение” означает, что никакой НФ у нас сейчас нет (а раньше была хоть какая-то, пусть и советская). Поэтому, говоря о современной НФ, надо иметь в виду западную – прежде всего, англосаксонскую. Итак, современный НФ-роман это нечто вот такое:

а) текст, в котором фантастические допущения не идут в разрез с естественнонаучной картиной мира;

б) масштабное произведение, включающее в себя такие важные компоненты, как философия, этика, социология; для раскрытия этих философских, этических и социальных конфликтов критично важно избранное автором фантдопущение (система фантдопущений) – без него разрешение этих конфликтов или хотя бы постановка соответствующих вопросов невозможны;

в) динамика внешнего и внутреннего действия, сюжетная острота – времена “лекций профессора Петрова” миновали, все идеи выражаются через конфликты и действие.

Лабиринт: Нас повсюду окружает техника. Но тогда, по сути, должно увеличиться количество книг, связанных с Будущим – в том числе и НФ. Или человечество уже перестало быть любопытным и заглядывать за горизонт?

Г.Г.: Книг, связанных с будущим – множество. Сколько сейчас запущено массовых серий из разряда “постапокалипсис”, “постъядер” и прочих? Это ведь как бы о будущем, верно? А вот НФ маловато, и научпопа маловато. Однако повторюсь – это у нас. На Западе этого хватало и хватает. Вспомним, что, к примеру, киберпанк (киберпанк — это тоже НФ, если что) как жанр возник на рубеже 80-х – 90-х годов, когда не то что интернета – нормальных персональных компьютеров не существовало. Очень сильная прогностика, многое сбывается на глазах. Так вот, сейчас наших читателей это не удивляет. А переводы классики киберпанка, сделанные в середине 90-х… с треском провалились в продаже. Наш читатель тогда НИЧЕГО НЕ ПОНЯЛ. Западный – понял и принял с восторгом, а наш… Оттого и “НФ-возрождение”, что реально надо возрождать культуру восприятия умного футурологического, прогностического текста.

Лабиринт: Какие разновидности Будущего “рассматривались” в вашей серии? И есть ли такие варианты, о которых еще не писали, но было бы интересно многим прочесть?

Г.Г.: О, самые разные. От крайне отдалённого (миллиарды лет, солнце превратилось в красного гиганта, поглотило Землю и Марс, а человечество ютится на задворках Солнечной системы), как в романе Максима Хорсуна “Рождение Юпитера“, до достаточно близкого “мира победившего киберпанка” Мерси Шелли или тоже близкого, но с совершенно иной, новой социальной моделью в романе “Аберрация” Дмитрия Федотова. Самое оригинальное – это, пожалуй, “ноосферное человечество” в “Тёмном Пламени” Козловича: вроде бы мир, созданный по лекалам Ивана Антоновича Ефремова, но… не всё так просто, это надо читать.

Лабиринт: Почему сейчас фантастические элементы появляются в произведениях самых разных стилей и жанров? Это кризис реалистической литературы?

Г.Г.: Да. Это он. Современный читатель хочет “отдыхать”, а не “грузиться”, когда потребляет книгу, а “грузилово” для него – весь окружающий мир, о котором он, как он ошибочно полагает, знает всё и так благодаря интернету и телевидению. Вот и приходится писателю изгаляться, поддавая то мистического, то абсурдистского, то ещё какого “перчику”. Исключение разве что детективы да женские романы, которые формально – реализм, но там свой особый “перчик”.

Лабиринт: Что правильнее – делить литературу на “высокую” и “массовую” или способную и неспособную чем-то помочь и порадовать?

Г.Г.: Делить литературу вообще неправильно. Часто слышу: читатель не поймёт, читатель то, читатель это. Какой такой читатель? Не существует абстрактного “читателя вообще”. Один и тот же человек может читать и сложные философские романы, где ищет ответы на свои вопросы и тут же – лёгонький боевичок, чтобы “отвлечься”. Есть ещё подростки: очень важно, чтобы была простая приключенческая литература, в том числе и фантастика, чтобы подросток приобщился к чтению и со временем стал настоящим читателем.

Лабиринт: Каково в НФ соотношение науки и литературы, равномощны, равноценны ли они?

Г.Г.: Это очень важный вопрос. Как-то укоренилось мнение, что в НФ литературная составляющая вторична, а между тем, научная и литературная части не просто равноценны и равномощны: они взаимосвязаны. Поясню на известном примере. В знаменитом “Солярисе” Лема около трети текста посвящено придуманной Лемом науке “соляристике”, исследованиям Океана Солярис и порождаемым им структур. Причём, описано и научно, и, вполне художественно, зримо, выпукло. Казалось бы – зачем? Для сюжета роли не играет. Однако сам пан Станислав говорил, что пишет эпистемологический роман – роман о пределах человеческого познания. А значит, нужен объект, принципиально непостижимый нашим разумом. Но если это просто продекларировать – мол, вот вам Океан, непостижимый объект, то всё, можно ставить точку, дальше писать нечего. Поэтому читателя нужно УБЕДИТЬ в этом, заставить ПОВЕРИТЬ, загипнотизировать, если угодно. А это можно сделать только ХУДОЖЕСТВЕННЫМИ средствами, что Лем блестяще и продемонстрировал.

Итак, научная часть задаёт проблематику, художественная обеспечивает убедительное воплощение. Ещё пример: что будет, если методами генной инженерии изменить природу человека? Останется ли тогда человек человеком? Острейший этический конфликт! Соответственно, сразу встаёт вопрос: а кто мы сами, что есть “человек”? Если автор не разбирается, хотя бы, в азах генетики – ему не поверят. Если не сумел создать убедительных образов – ему тоже не поверят.

Научный фантаст вынужден идти по лезвию этой бритвы. Оттого научные фантасты неплохо разбираются в философии и религии. Да-да, ведь религия даёт ответы на те же “вечные” вопросы, что и НФ, по-иному, конечно. Сама НФ – следствие кризиса религиозного мировоззрения. Научные фантасты разбираются в мифологии (вспомним хотя бы “троянский” цикл Симмонса). В физике, химии, биологии… а кроме того умеют строить грамотную композицию, красивый сюжет, владеют стилем…

Лабиринт: Из чего должны состоять “комплектующие” воображаемой фантастической страны, для придания ей эффекта реальности?

Г.Г.: Из оригинального авторского мировоззрения – в первую очередь. Из наличия авторской идеи, желания донести что-либо до читателя, что трудно или невозможно донести нефантастическими методами. Тогда автор, если он талантлив, сумеет найти и оригинальный антураж, образы, мелкие детали, цепляющие читателя и создающие эффект правдоподобия. Пожалуй, образы и точные детали – главное. Как с вышеприведенным примером из Лема.

Лабиринт: Какое значение имеет оформление самой книги, чтобы она могла донести до читателя атмосферу чужого мира, времени, культуры?

Г.Г.: В эпоху распространения легкодоступных электронных текстов красивое и грамотное оформление, культура книгоиздания – основа выживания бумажной книги. Если же рассуждать “при прочих равных условиях” – талантливый текст хватает читателя за шкирку и тащит за собой. Опять же, напоминаю, читатель – понятие абстрактное. Подростку хватит приключений и “мочилова”, более продвинутому этого уже мало.

Лабиринт: Существует ли отечественная традиция, связанная с НФ, и, следовательно, преемственность поколений?

Г.Г.: У нас есть разрывы поколений, а не преемственность. В конце тридцатых фантастику директивно обязали быть литературой для юношества и поставили на грань научпопа. Эпоха Беляева и Толстого завершилась, наступил период застоя. Потом – прорыв Ефремова, Стругацкие и шестидесятники. И снова застой и “молодогвардейское” болото. Да, была “Лунная Радуга” Павлова. Кстати, взявшая читателя за горло именно остротой этических конфликтов: “что есть человек”, “не совсем человек” и “социум”. Да, остались Стругацкие, но они отошли от НФ. Потом всплеск времён конца перестройки – и снова болото псевдо-НФ…

Но мы работаем в этом направлении. У нас печатаются и новички, и корифеи, такие как Прашкевич, Амнуэль, и даже патриархи Войскунский и Юрьев, оказывается, всё ещё пишут замечательные тексты. Кстати, в плане преемственности. То, что выпущенные нами книги Амнуэля и Прашкевича удостоились похвалы самого Бориса Стругацкого, удивления вроде бы не вызывает. А вот то, что Сергей Лукьяненко, представитель гораздо более позднего поколения, крайне позитивно отозвался о новом романе того же Зиновия Юрьева “Чужое тело“, признав, что зачитывался его книгами ещё в детстве… может так и выражается она, та самая преемственность?

Лабиринт: Какой, по-вашему, будет фантастика второго десятилетия XXI века?

Г.Г.: Если говорить о НФ, то в первую очередь будут отрабатываться проблемы биотехнологий. Вмешательства в природу человека (ген-модификации, очиповывание и пр.). Вот позже загадывать не стал бы. Назревает смена научной парадигмы, а с ней может возникнуть и новая НФ. Небывалая.

Лабиринт: Вы сами хотели бы жить в описанном Будущем, предлагаемом вашими авторами?

Г.Г.: Я считаю, что человек по мере возможностей сам должен создавать своё будущее. Хотя… если появятся устройства виртуальной реальности, неотличимой от настоящей, кое-где рискнул бы и побывать. Интересно же!

Лабиринт: В фэнтези есть свой набор почти обязательных артефактов-стереотипов: магический посох, чудо-меч, хрустальный шар… Существует ли подобный перечень в НФ? И если да, пожалуйста, перечислите.

Г.Г.: Как раз нет. Фэнтези гораздо более унифицировано. А вот НФ – можно написать в стилистике фэнтези, разумеется, разъяснив в итоге в научном ключе принцип действия чудо-меча и хрустального шара. Как говорил сэр Артур Кларк, очень продвинутая технология неотличима от магии… Набор стереотипов существует в антуражной фантастике – приключенческой литературе, использующей элементы НФ в качестве декораций, например, в спэйс-опере. Настоящая НФ свободна в своих литературных проявлениях.

Лабиринт: Что из литературы “примыкает” к НФ, но, тем не менее, в нее не “укладывается”?

Г.Г.: Во-первых, вышеупомянутая антуражная фантастика. Во-вторых, тексты, где фантастическое допущение не является сюжетообразующим и смыслозадающим, а служит дополнительным рупором, усилителем каких-то авторских замыслов. Для таких книг у нас в издательстве существует другая серия – “Нереальная Проза”, где чудо – просто чудо, а притча – просто притча… но всё это – на самом высоком литературном уровне.

Лабиринт: Как вы относитесь к фантпремиям? В том числе – проводимым в интернете конкурсам?

Г.Г.: Премии (особенно, устоявшиеся и признанные фантастическим сообществом) – это премии, а интернет-конкурсы – это конкурсы. Премии худо-бедно, но инструмент, да, несовершенный, но инструмент выявления тенденций развития жанра. Премии нужны. Хорошие и разные. Авторитарные и демократические. Да и для писателя они вовсе не бесполезны, что бы кто ни утверждал. Ну, кто из нас не мечтает получить “Бронзовую Улитку” из рук Бориса Натановича Стругацкого? И если это не признание, то что тогда – признание? Тиражи? Не факт, что сегодня тиражного автора не забудут уже через пяток, а то и пару лет.

А вот интернет-конкурсы, особенно те, где сами участники друг друга и оценивают – полагаю, от них начинающим писателям больше вреда, чем пользы, ну а читателям всё равно, поскольку всё это нигде не публикуется. Кроме некоторых, совсем немногочисленных конкурсов, где победитель получает более или менее солидную публикацию.

Лабиринт: А как вы относитесь к фантастическим сборникам?

Г.Г.: Позитивно. Здесь есть пространство для литературной игры, где маститый автор упражняется, чтобы не “терять форму”, а у начинающего есть шанс блеснуть и “засветиться”. Да и спросом такие антологии пользуются неизменным. Поэтому мы запустили недавно новую серию, которую так и назвали – “Антологии”. Пока вышло две книги – антология феминистической фантастики “Феминиум” и фантастическая антология нефантастической классики “Классициум“. Обе основаны на литературной игре. “Феминистическую” фантастику у нас пишут и авторы-мужчины, причем все скрыты под псевдонимами, и читателю предлагается угадать, кто есть кто – в форме викторины на нашем сайте. “Классициум” это еще более крутая игра: в неком параллельном мире, скроенном по лекалам фантастов 50-х – 60-х годов живут Хемингуэй, Ремарк, Шолохов, Довлатов. Какие тексты сотворят классики в фантастической реальности? И снова читателю предлагаем угадать – кто скрывается за маской классика.

Лабиринт: Какие книги выйдут в серии “Настоящая фантастика” в ближайшее время?

Г.Г.: Прежде всего – сборник Сергея Чекмаева, отличного рассказчика. Специально для сборника Сергей написал повесть-продолжение в своё время прозвучавшего романа “Анафема”. Далее планируется роман космических приключений (но с подтекстом) от Сергея Герасимова, “Сострадание к врагу“. Новый роман талантливого харьковчанина Бориса Георгиева “Далила-Web” имеет мало общего с опубликованной у нас ранее “Охотой на Улисса” – тоже динамичный, умный и несколько ироничный… но киберпанк. Автор из Ивано-Франковска Владимир Ешкилев порадовал мощной, масштабной космической НФ “Питомник богов“. Но есть и иные планы.